В канун праздника Пасхи Христовой с Высокопреосвященнейшим архиепископом Пантелеимоном встретилась журналист газеты «Орловская правда» Татьяна Павлова.
— Владыка, в начале Страстной недели произошло страшное событие, потрясшее страну — теракты в Москве. Увы, в нашем предпасхальном интервью мы не можем обойти молчанием эту тему...
— Как у гражданина — закипает чувство горечи и гнева. Погибли ни в чем не повинные люди в цветущем возрасте... Это результат далеко зашедшего безумного желания заставить подчиниться мир одному гегемону, но ни в коем случае нельзя обвинять в этом сторонников ислама — я с добрым уважением отношусь к поклонникам пророка Мухаммеда, потому что это люди верующие, и эта религия имеет те же корни, что и христианство. Истинно верующий мусульманин невинную кровь проливать не будет. Я вижу за этим событием другое. Наша страна — как кость в горле тем, кто хотел бы видеть нас в прахе и пепле, разоренными, еще более нищими и в рабском состоянии, колонией... Словом, в самом отрицательном положении. И понятно, что людей одурманивают, заставляя приносить себя в жертву якобы религии. Но самоубийство — грех и в исламе, и в христианстве. Поэтому теракты, с точки зрения верующего человека, это проявление адской ненависти к жизни, к человеку как венцу творения. Никакого отношения к религии это не может иметь — это в религиозном плане абсурдно. Как Святейший сказал, террористы «против Бога». Это проклятые Богом люди. И поэтому мы, россияне, не должны делиться по религиозному признаку. Я думаю, это событие скорее прозвучало как призыв помнить, что мы — дети одного государства, и что мы не одно столетие живем бок о бок, и никогда не было между нами войн, слава Богу. Ни в коем случае мы не должны обвинять народы Кавказа. Не дай Бог войны между нами! Как говорили наши отцы, пусть голод, только не война. И дай Бог здоровья и мудрости президенту страны и премьер-министру — мы видели по телевидению, как они отреагировали, по-человечески глубоко сопереживая — чтобы они смогли поставить террору непреодолимый барьер. Все общество должно сплотиться. Как сказал в телерепортаже один мужчина: «Нас больше — людей добра и мира!». Помоги, Господи, пережить всем нам это горе и войти в пасхальные дни, как и подобает, с радостью, хотя, конечно, осадок горечи останется...
— Что для Вас Пасха?
— Пасха для меня — это весна души, ощущение вечной жизни. С самых детских и юношеских лет. Мы всегда праздновали Пасху. Наша семья была религиозная, я этим, по совести, горжусь. Пасха всегда давала силу — в те времена, когда был атеизм, когда были гонения. Но у нас никогда не было ненависти к нашим гонителям: именно Пасха давала силы любить всех людей, которые были вокруг, и понимать, что пора безверия пройдет.
— Сохранилось ли у Вас какое-нибудь яркое, трогательное воспоминание из детства об этом празднике?
— Я не знаю, во всех ли местностях был этот обычай, о котором я помню... А мы жили в Белоруссии, в Могилевской области. Я был совсем ребенком, маленьким мальчиком. Моя бабушка, Феодосия Голубцова ее звали, как только солнышко начинало всходить из-за горизонта, огромное, красивое, меня будила, подводила к большому эмалированному тазу, наполненному водой, а там, на дне, лежит яичко освященное. Я помню необыкновенное сияние этой воды. И нужно было умыться этой водой... Я и сейчас так делаю! Приду с пасхальной службы, сниму одежду и умоюсь. И при этом я чувствую, что общаюсь со всей своей родней: которые ушли, которые живы — они все как бы стоят передо мной... Вот это осталось на всю жизнь.
А после четырех лет я рос в Новороссийске, это моя вторая родина. И там, при Успенском храме, я вырос. Можно сказать, подпольно. Потому что если подростка на Пасху ловили в храме, то могли посадить в машину, вывезти за несколько километров за город и там выпустить — пешком назад до дому. Такие были методы атеистического воспитания. И это еще одно яркое воспоминание о Пасхе. Хотя, я считаю, это были счастливые дни — дни духовной борьбы.
— Каково для Вас, священника, содержание праздника Пасхи?
— Словами, дорогие мои, это не выразить... Мы говорим: Воскресение Христа — это символ победы добра над злом, торжество жизни над смертью... Но Пасха — это праздник-таинство. Ощущение, что осуществляется некое невидимое обновление всей человеческой жизни на земном шаре. Как девятый вал, как прилив Божественной энергии, необходимой для дальнейшего существования человеческого рода. Это как призыв к совершенствованию самого человека и всего населения земного шара. Несмотря на войны, теракты, бедность, несправедливость, Пасха дает силы и уверенность, что это — временное зло. И церковь так и учит, христианство к этому призывает: к постоянному состоянию борьбы со злом, со грехом (а грех — это все то, что разрушает человеческую жизнь). И апогей, высшая доминанта в христианском учении — Пасха, Воскресение Христа. Это утверждение о том, что никакое насилие смерти не пройдет, что все, связанное с уничтожением, разрушением, начиная с таких глобальных явлений, как войны, эпидемии, наркомания, алкоголизм, а также преступления против нравственности, против детей... — все это все равно — временное. Но чтобы добро побеждало, надо помогать. Поэтому Пасха — это призыв к творению добра. Мы каждый день должны творить добро людям. А уж в Пасху тем более. Не деньгами, так хоть яичком одарить бедного, порадовать человека каким-то подарком, не обязательно материальным, помощью, лаской, сладости ребенку принести... Это много значит.
В христианском понимании Воскресение Христа — это и глубокое трепетное чувство подтверждения, что когда мы уйдем с земли, там, в вечности, жизнь продолжается, что мы бессмертны. Русский человек, даже не учившийся в семинариях и академиях, это чувствует сердцем. Воскресение из мертвых Господа нашего Иисуса Христа — это и наше воскресение. А чтобы воскреснуть не в черном свете, а в солнечном, надо творить добро. В этом и главный смысл. Пасха — это исход от безнадежности. Это то, что человеку нужно — и простому, и самому сложному.
— В Страстную неделю, предшествующую Пасхе, Вы каждый день участвуете в определенных службах...
— В Страстную седмицу ни один священник не может усидеть дома. Ведь предпасхальная служба — это неповторимые молитвы, неповторимые слова, ощущение красоты, гармонии, приобщение к страданиям всего рода человеческого через страдания Христа. Богослужения доносят это до сердца каждого молящегося.
— Особенно потрясающе действует совершаемый архиереем обряд омовения ног в Великий Четверг...
— Его не все архиереи совершают, но у меня есть силы, желание, любовь к священникам, и я его провожу в кафедральном соборе Ахтырской иконы Божией Матери. Потому что хочется соприкоснуться с тем чувством Христа, которое Он испытывал, умывая ноги своим ученикам. И каждый год от этого обряда получаешь нечто такое, что тебя возвышает в твоих собственных глазах. Чувствуешь, что ты Богу нужен и людям.
— А какая Ваша самая любимая служба на Страстной?
— Конечно, самая любимая — Великая Пятница, вынос плащаницы. А по энергетической нагрузке, по силе передачи страданий рода человеческого в лице Иисуса Христа — чтение Страстных Евангелий. Когда их каждый год слушаешь (а с годами, становясь старше, понимаешь их лучше), сознаешь, насколько мелки наши повседневные распри, обиды, мстительность... Все это — ше-лу-ха! Ничего не стоящее перед великим Богом. И чувствуешь огромное сожаление, что так проходит век за веком, а люди так и не научаются до конца побеждать в себе вот эти малонравственные качества... Страсти Господни вот об этом говорят. Но вынос плащаницы — это апогей Страстной недели. Казалось бы, торжество смерти, торжество зла. Но этот момент несет в себе нечто очистительно-предгрозовое: ведь Воскресение Христа — придет!
В Великую Пятницу понимаешь, как хрупок, нежен и драгоценен человек. И как при этом люди вообще не щадят себя и других: когда мать оставляет детей в роддоме, когда обижают стариков, выгоняют их из дома, отдают в дома престарелых... И в то же время понимаешь: как жалок человек, творящий зло. Он как побитый пес в этом огромном мире — потому что Бог через добро побеждает всякое зло, и он, этот человек со своим злом, не нужен огромному миру света, разума, благородства, любви. Пусть Господь пощадит этих людей по любви своей, даст им мудрость, чтобы они могли опомниться. Плащаница — это точка, дальше — смерть. Но в Великую Пятницу нет чувства горечи, сожаления, что так люди поступили с самим Светом, со Христом. И, кроме этой пятницы, которая останавливает ярость, гнев, другого такого дня нет в году. Суббота уже несет детскую радость надвигающегося торжества.
— Вот Вы всю предпасхальную неделю, считай, и разложили по полочкам... Владыка, что бы Вы хотели пожелать нам, своей пастве, накануне Пасхи?
— Я хочу пожелать одного: люди, любите друг друга! Бог есть любовь. Любви желаю всем. А любовь, говорит апостол Павел, «долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». Вот такой гимн любви в
— А что бы Вы хотели пожелать нашей газете?
— Пусть она существует долго и с этим именем. Слово «правда» — хорошее слово.
Интервью взяла Татьяна ПАВЛОВА || Орловская правда. — 2010, 3 апреля.