Смарагд (Крыжановский), архиепископ. 12 ноября 1844 — 5 июня 1858
Родился 9 марта 1796 года в с. Великой Березянке Таращенского уезда Киевской губернии в семье местного священника. Семья священника была большая, но обеспеченная. Воспитывая своих детей в труде, отец заботился и об образовании их. В 1805 году Александр поступил в Киевскую духовную семинарию, а затем и в академию, где проучился до III курса (1815 г.), затем был отправлен для продолжения образования в Санкт-Петербургскую академию, которую закончил в 1819 году с присвоением звания магистра богословия.
Как лучший выпускник, он был оставлен в академии преподавателем богословских наук. 29 августа 1819 года Александр, по его просьбе, был пострижен в монашество с именем Смарагда в честь одного из сорока севастийских мучеников. В том же году 8 сентября он был рукоположен во иеродиакона, а 20 сентября — во иеромонаха.
В Санкт-Петербургской академии Смарагд пробыл до 30 июня 1821 года, а затем был переведен инспектором и преподавателем богословия в Киевскую духовную академию, где в 1823 году был утвержден действительным членом академической конференции. 23 февраля 1824 года, по представлению ректора архим. Моисея и по ходатайству академической конференции, Комиссия духовных училищ присвоила ему звание профессора с утверждением его членом цензурного комитета. Такое продвижение по службе объясняется успешным и быстрым исполнением всех ответственных поручений. Видя его усердную и бескорыстную службу, Киевский митрополит Евгений уже в 1823 году ходатайствовал о возведении его (Смарагда) в сан архимандрита. И это ходатайство было одобрено и принято Комиссией духовных училищ и Святейшим Синодом.
Но в ожидании награды иером. Смарагду пришлось пережить горькое разочарование. Ему были приписаны противозаконные действия при ревизии им Волынской семинарии. И хотя вскоре выяснилась несостоятельность обвинений, однако какое-то недоверие к личности Смарагда осталось на всю его жизнь. 2 ноября 1824 года, после того как иеромонах Смарагд освободился от всех замечаний и надзора за его поведением, он был возведен в сан архимандрита.
В декабре 1826 года архим. Смарагд определен настоятелем Киево-Выдубицкого монастыря. Будучи ректором Киевской семинарии, он добился для нее нового здания, заботился об обогащении семинарской библиотеки, помогал воспитанникам материально, много уделял внимания религиозному воспитанию учеников. Во внешнем обращении с учениками ректор был суров и грубоват, но, по свидетельству самих воспитанников, он проявлял такую доброту сердца, какая редко бывает даже у людей, считающихся добрыми. Он оставил о себе самую признательную память в своих питомцах. 8 мая 1828 года архим. Смарагд был переведен ректором и профессором богословия в Вифанскую семинарию и, кроме того, по желанию Московского митр. Филарета был назначен настоятелем Высокопетровского монастыря, а также действительным членом конференции Московской академии и членом внешнего академического правления по Московскому и Казанскому округам.
23 августа 1828 года, несмотря на нежелание местного епархиального начальства, архим. Смарагд Комиссией духовных училищ был назначен ректором Киевской академии и одновременно настоятелем Киево-Братского монастыря. Получив ректорство в Киевской академии, архим. Смарагд по-прежнему выполнял и ряд других поручений. 27 августа 1830 года архим. Смарагд был переведен в Санкт-Петербургскую академию ректором и профессором богословия, а также настоятелем Пинского Богоявленского монастыря.
Недолго пришлось управлять архим. Смарагду и Петербургской академией. 12 сентября 1831 года определением Синода он был назначен епископом Ревельским, викарием Санкт-Петербургской епархии. Хиротония состоялась 20 сентября 1831 года в Казанской соборе. Одновременно новому епископу было передано и управление Троице-Сергиевой пустынью (близ Санкт-Петербурга). Обязанности его значительно расширились и усложнились, поэтому епископу Смарагду пришлось отказаться от преподавания в академии, а также и от управления Пинским монастырем. В 1832 году епископ Смарагд был избран действительным членом С.-Петербургской академии.
В первые годы епископского служения все шло благополучно, хотя на долю викария выпадала лишь исполнительная роль при митрополите Серафиме, однако он за это время завоевал репутацию рассудительного и доброго человека. Но такая спокойная жизнь продолжалась недолго. В 1833 году было решено восстановить Полоцкую православную епархию, которая насильственно была отторгнута при образовании в 1596 году унии. Архипастырем для новой епархии был определен епископ Смарагд, соединяющий отличное образование с достаточной опытностью в делах. На Владыку Смарагда была возложена тяжелая, ответственная и почетная обязанность.
В большинстве своем полоцкая паства находилась под влиянием униатов и католиков, поэтому задача епископа сводилась к тому, чтобы отторгнуть паству от униатов, объединить ее и восстановить православие в епархии. Новый архипастырь сразу же отнесся с чрезвычайным вниманием к своей трудной миссии. Еще находясь в Петербурге, он начал улаживать необходимые дела по своей епархии. По прибытии в Полоцк, епископ Смарагд призвал всех объединиться, прекратить всякое деление на «ваше» и «наше».
Много трудностей пришлось встретить ему на пути присоединения униатов к православию. Не хватало священников, в Полоцке не было никакого духовного училища, в храмах была такая бедность, что не представлялось возможным совершать богослужение. Самому епископу даже не нашлось приличного дома, где бы он смог поселиться. Делопроизводство вести также было некому, и все даже простые бумаги приходилось составлять самому архиерею. Он выбивался из сил, работал за всех. А помощи ни от кого не поступало. К тому же одиночество епископа осложнялось и тем, что свои люди оказывались врагами, постоянно на духовенство и на него сыпались клеветы, полиция, переполненная католиками, всегда старалась действовать против православия. Не встречая поддержки и помощи в деле присоединения униатов от могущих содействовать делу Божию, епископ со свойственной ему горячностью писал жесткие письма в Петербург. Но его обвиняли за колкие выражения и советовали все делать «по-тиху».
Однако успехи его в присоединении униатов признавали необыкновенными, в то же время выражали опасение об излишней торопливости. Не находя ни утешения, ни поддержки, ни руководства, епископ Смарагд предпочитал лучше терпеть и беседовать с Богом. Он не впал в отчаяние, а являлся примером мужества, энергии и неутомимости. Сам работая без отдыха, он и других заставлял трудиться с таким же старанием. Везде он старался навести порядок и утвердить законность, искореняя все поползновения ко взяточничеству. Священство своей епархии он учил заслуживать любовь прихожан бескорыстием, кротким обхождением, немедленным и безвозмездным исполнением треб. Всех приезжающих в его епархию священников епископ встречал с теплым радушием, утешал и ободрял на чужбине, старался сплотить в одну семью, прилагал все силы к материальному обеспечению их. Улучшая жизнь и быт священства, еп. Смарагд старался и об умножении и благоустройстве православных церквей.
В целях обеспечения епархии подготовленными к пастырству кандидатами епископ уделял внимание улучшению школьного дела, при нем было создано в Полоцке уездное училище, а в дальнейшем он планировал открыть семинарию. Так Преосвященнейший Смарагд вел работу по укреплению православия в епархии.
В деле присоединения униатов к православию он вел политику частичных присоединений, не рассчитывая сразу на всецелое воссоединение. Для достижения намеченной цели он приспосабливался к любым обстоятельствам, не жертвуя, однако, своими принципами по существу, а везде и всегда стремился к распространению и ограждению православия, где только ему грозила опасность. Все эти меры имели свои положительные результаты. В 1833-1834 гг. было присоединено 80289 униатов, а в 1835 году — 28057 униатов. Чтобы добиться таких успехов при малом количестве помощников, нужен был именно такой энергичный епископ, каким был Смарагд.
Теперь задача заключалась в том, чтобы укрепить новоначальных в православии. К этому были направлены все силы Владыки Смарагда. Можно сказать, что полоцкий период был наиболее важным в его жизни. По вопросу воссоединения униатов существовало глубокое разногласие между Преосвященнейшим Смарагдом и митрополитом Иосифом (Семашко), который предлагал постепенно подготовить переход всей унии в православие. Епископ Смарагд не отрицал этих планов, а практически старался производить частичные присоединения. На этой почве и произошли разногласия между двумя иерархами. Все это привело к тому, что Полоцкого епископа было решено устранить от управления Полоцкой епархией.
15 июня 1836 года преосв. Смарагд был возведен в сан архиепископа, а через год, 5 июня 1837 года, переведен в Могилев. С тяжелым чувством огорчения покидал он Полоцкую епархию, оставляя о себе здесь светлую память. Но вскоре и Могилевская епархия стала приятной для архиепископа Смарагда, где ему тоже пришлось заняться униатским вопросом. Чтобы прочнее завязать духовное родство с предшественниками, архиепископ Смарагд установил церковное поминовение по епархии всех почивших могилевских святителей, и тем самым приобрел себе симпатии всей паствы. Его полюбили не только православные, но и католики.
Усердно способствовал Владыка Смарагд православному увенчанию униатского дела и в 1839 году предложил все дела о лицах, совращенных из православия, считать законченными. И теперь прилагал все силы к тому, чтобы утвердить желанное братолюбие с воссоединенным священством и народом, поощряя добрую ревность между новоправославными приходами. Придавая большое значение воссоединению униатов, Преосвященнейший Смарагд сам следил за всеми подробностями присоединений, вникая во все до мелочей.
6 апреля 1840 года последовало новое назначение архиепископ Смарагда — в Харьков, а 31 декабря 1841 года, по неизвестным причинам, — в Астрахань. Это назначение очень его огорчило, он даже предполагал уйти на покой, но, повинуясь воле Божией, отправился на новое место назначения. Трудная епархия досталась в управление Владыке Смарагду. Все делопроизводство было запущено, административного порядка не было, дисциплина расшатана, одним словом, Астраханская епархия находилась в полном расстройстве. Но Смарагд быстро покончил со всеми запущенными канцелярскими делами и привел в порядок церковное управление, не стесняясь устранять непригодных людей, а нужных привлекать к себе даже из других городов. В целях наведения порядка он объезжал епархию, лично проверял знание молитв прихожанами; развивал церковное строительство, ввиду недостатка церквей в епархии, призывая богатых людей к пожертвованию на храмы. Благоукрасил кафедральный собор и другие храмы. Поднял авторитет духовенства пред гражданской властью и народом. Проявил особое попечение о сиротах и покровительство угнетенных. Преследовал взяточничество и притеснения, не терпел сутяг и ябедников, доносы никогда не принимал без проверки. Не забывал архипастырь и о семинаристах. Одной из новых забот в этот период для архиепископ Смарагда было обращение калмыков к православию. В этом деле он следовал призыву Московского митрополита Филарета.
Владыка учил больше делом и своим собственным примером и тем самым оставил о себе в Астрахани добрую память во всех слоях общества. «Милостивый Смарагд» — таково было его имя в Могилеве и в Астрахани. За годы, проведенные в Астрахани, на деятельность архипастыря не было ни одного нарекания. Строгим и справедливым характеризовали его в Астрахани. Сам он очень привык к этой епархии, ее духовенству и пастве. Но жаркий, тяжелый для его здоровья климат вынудил архиепископа просить о перемещении его в другую епархию, и 12 ноября 1844 года он был назначен в Орел.
Орловская епархия оказалась очень по душе архиепископу Смарагду, здесь и климат был подходящий для его здоровья. О нем в этой епархии сложилось мнение как о хорошем администраторе, со вниманием и тщательностью вникавшем во все дела. Во избежание излишнего сутяжничества архиепископ некоторые вопросы решал самостоятельно, без консистории, но при этом никогда не преступал своих прав и не брался решать то, чего сам лично не знал.
В Орле, как и в Астрахани, архиепископ Смарагд занимался благоустройством, восстановлением и строительством новых церквей, причем очень много делал на средства благотворителей. Он по-прежнему в свой кафедральный город старался подбирать хорошее, грамотное духовенство, занимался усовершенствованием монашеской жизни. При архиепископе Смарагде учреждена вновь в 1851 году Болховская Богородично-Всехсвятская женская община. За энергичность в делах Владыку Смарагда ценили в высших церковных кругах. В 1853 году он был вызван на годичную сессию в Святейший Синод. Уделяя много внимания Орловской епархии, Смарагд питал надежду находиться здесь до конца дней своих. Но этой надежде не суждено было сбыться.
Здесь, в Орле, особенно сказалось влияние на судьбу архиепископа Смарагда его недоброжелателей, которые всячески старались очернить его деятельность. Из Орла усиленно пошли слухи о лихоимстве архиепископа. Причем рассказывались случаи один фантастичнее другого. Например, будто архиепископ не принимал ни одного прошения без вложенных в него кредиток, возвращая со словами: «прошение без нумера», и другое подобное этому. Эти рассказы не имели под собой почвы. Более достоверно говорит о личной жизни архиепископа Смарагда архимандрит Иерофей (Домницкий) [Добрицкий (?) - Редакция], который служил при нем более 20 лет (до дня отъезда его в Рязань). Архиепископ Смарагд, по свидетельству архим. Иерофея, не имел пристрастия ни к чему земному. Единственное, что было дорого ему, — это книги, но ввиду того, что ему часто приходилось переезжать, он роздал и свои книги: часть Могилевской семинарии, а часть оставил в Харькове.
Но в орловский период жизни архиеп. Смарагд стал больше уделять внимания своему личному благосостоянию, чувствуя приближение старости, и зная, как тяжело бывает архипастырю, находящемуся на покое. Этим своекорыстно начали злоупотреблять окружающие, действуя якобы от имени архиепископа. Это явление усугубило нарекания на архиепископа Смарагда и предопределило перевод его из Орловской епархии.
Непосредственной же причиной перевода Владыки из Орла явилась история со священником Семовым, которая началась с защиты последнего архиепископом Смарагдом, а потом, по вмешательству из Санкт-Петербурга, превратилась в злостную тяжбу сельского иерея со своим архиепископом, который оказался под следствием и даже у членов своего духовенства. Так незначительное дело превратилось в скандальную историю, которая вышла за пределы Орловской епархии. Разбор дела оправдал архиепископа Смарагда, но ответственные лица, не разобравшись до конца, постарались убрать его (Смарагда) из Орла. 5 июня 1858 года архиепископ был перемещен в Рязанскую епархию.
С тяжелым чувством покидал Преосвященнейший Смарагд Орел. Простившись с орловской паствой, он незаметно выехал из города окольным путем вброд через р. Оку. Духовенство Орловской епархии сохранило о нем память как об архипастыре добром и мудром.
Рязань явилась последним этапом жизни Смарагда. Гонимый клеветами и недоброжелательством, он вынужден был не по своей воле много странствовать. Здоровье его пошатнулось, и тогда он стал думать об уходе на покой, но, зная бедственное положение архиереев «на покое», когда они всем в тягость, архиепископ до конца дней своих, несмотря на болезнь, оставался на кафедре. В Рязанской епархии архиеп.ископ Смарагд также уделял большое внимание церковному строительству. Рязанская паства благодарна своему архипастырю за устройство церкви в честь благоверного рязанского мученика Романа, пострадавшего в Орде, которому в области не было ни одного храма.
Вообще церковное благоустройство и строительство было главной его заботой. В Рязани архиепископ Смарагд почувствовал, что силы его уже надломлены, он часто стал говорить о своей близкой кончине. После ревматизма он заболел водянкой, но не слег в постель, а проводил последние дни в кресле, «умер на ногах» 11 ноября 1863 года после 32-летнего архиерейского служения, прожив всего 67 лет. На отпевание своего архипастыря собралась почти четверть жителей Рязани. Тело архиепископа Смарагда, по его завещанию, было погребено в Архангельском соборе Рязани. Из чувства уважения к своему почившему архипастырю в городе на 9 дней его кончины были прекращены все общественные увеселительные мероприятия и устроены всеобщие поминки.
В заключение биографии архиепископа Смарагда можно сказать, что это был человек, отличавшийся своеобразным характером. Он был энергичен, строг, резок в суждениях, иногда грубоват, но, с другой стороны — добр, заботлив и внимателен к людям. Мнения о нем его современниками высказывались самые противоречивые. Причем отрицательное мнение о характере архиепископа Смарагда всегда преобладало, так как в защиту его говорить нельзя было, ругать же позволялось всем и сколько угодно. Даже митрополит Московский Филарет, судя по оставшемуся после смерти архиепископа Смарагда наследству, склонен был верить всему говорившемуся о нем. Таким образом, Смарагд и при жизни был «облагаем судом человеческим» и во «гроб лег, повитый тем же колючим тернием мнений людских». Однако, несмотря на ряд недостатков, которые были присущи архиеп. Смарагду, его можно назвать выдающимся русским иерархом середины XIX века, «горевшим огнем архипастырской ревности».
Труды
- Два письма к Белюгову А.И. // Христианское чтение. 1909.
- Письма к Глушкову и кн. Хованскому // Церковный вестник. 1891. № 25. с. 392.
- Письма к архиеп. Херсонскому Иннокентию // Рязанские Е. В. и Русский архив за 1891 г.